В общем, вторая встреча Еланчука с представителем наркобизнеса походила на первую с точностью до наоборот. Бар — не забегаловка, заведение высочайшего класса, собеседник — не напуганный, оглядывающийся человек, спешащий выпить рюмку водки, а мужчина вальяжный, уверенный. Когда он здоровался с Еланчуком и представился: «Джон», то по-мальчишески улыбнулся, слегка развел руками, мол, смешная игра, однако правила придумали не мы, будем соблюдать. Он встретил Еланчука у входа в гостиницу, провел мимо стражей, которые чутьем угадывали своих и не пускали чужих, привел в этот бар, заказал себе виски и сок для гостя, мягко улыбнулся.
— Мне известно, Юрий, что ты не пьешь. Я искренне тебе завидую.
— Приятно, Джон, поговорить с цивилизованным человеком, признаюсь, отвык.
— Адаптируетесь, к хорошему привыкают быстро. — Джон пригубил виски, доброжелательно улыбнулся. — Как у тебя дома, все здоровы?
— Спасибо.
— Я много о тебе слышал, Юрий Петрович, но, как известно, лучше один раз увидеть. С сегодняшнего дня ты становишься нашим полномочным представителем в Москве.
— Тогда разъясни мои обязанности, бывший шеф держал меня в неведении.
— У нас достаточно сложная структура. Ты, учитывая опыт прежней работы, со временем разберешься. Основная задача — наблюдение за деятельностью известной тебе фирмы. Мы заинтересованы, чтобы они работали спокойно, в прежнем режиме.
— Невозможно. Когда в небольшом коллективе неожиданно умирают два человека, люди не могут жить и работать спокойно.
— Мы сожалеем. Твой предшественник допустил много ошибок.
— Я не стремлюсь узнать больше, чем мне знать положено. — Еланчук помолчал. — Но как может функционировать засветившийся канал? Твой предшественник требовал немедленной отправки груза. Но о нем знают несколько человек, следовательно, контейнеры дойдут лишь до первой таможни… Затем установят получателя мебели и так далее.
— И прекрасно, — Джон кивнул. — На сегодня нам больше и не нужно, а завтра наступит только завтра, тогда и решим.
— Но я тоже засвечен! Ничего не понимаю! Вы не бросились на Гурова — он опытен, умен и крайне опасен. Но ведь у него имеются партнер и не менее опытный начальник. Они в курсе происходящего, и есть Гуров или нет, вопроса не решает.
Джон рассмеялся и ничего не ответил.
— И последнее. Судя по всему, вы человек опытный. Как же вы решились пригласить меня в эту гостиницу и вести разговор в этом баре?
— Я коммерсант, и ты коммерсант, наша встреча естественна. А разговор? — Джон улыбнулся, тронул лежавший перед ним портсигар. — Люди придумывают, как услышать издалека, те же люди придумывают, как защититься от подслушивания.
— Вам виднее. Кто платит, тот и музыку заказывает, — ответил Еланчук. — Решили использовать меня втемную? Я рад. Чем меньше человек знает, тем крепче спит.
— Не обижайся, Юрий. — Джон допил виски, поднял руку, и через несколько секунд перед ним появилась новая порция. — Немного выждем, страсти улягутся, изменятся и твои полномочия. Известно, у нас деньги есть, но мы люди бережливые и не можем себе позволить держать специалиста твоего класса на черновой работе. С русскими трудно работать, я бы с удовольствием не прилетал, но мы не можем отказаться от России. Если все пройдет нормально, а я не сомневаюсь в этом… — он не сомневался, но по спинке стула постучал, — тебя переведут на работу в Германию, другую европейскую страну. Сейчас русские, так я называю всех бывших советских, заполонили многие регионы, где мы имеем свои интересы. Повторяю, с русскими работать очень трудно. Ты русский, но получил другое воспитание, с тобой нормально. Если ты не будешь делать глупости, а насколько мне известно, ты просто не умеешь их делать, мы будем жить дружно и долго.
— Дай бог! — Еланчук перекрестился. — А с Гуровым решено окончательно?
— Ты ему симпатизируешь: родство душ, близость профессий. Забудь о нем, у каждого человека своя судьба.
— Да на кой черт он вам сдался! — вспылил Еланчук. — Ну, будет другой, похуже! Не понимаю!
— Когда я знакомился с твоим личным делом, ты мне очень понравился. — Джон проводил взглядом молодую пару, поднявшуюся из-за стола и вышедшую в вестибюль. — Бедные ребята. Начальство им не поверит. Извини, отвлекся. При личном знакомстве ты мне нравишься еще больше. Ты защищаешь человека, пытающегося посадить тебя в тюрьму. Я никогда не мог понять русский характер. Считаешь, что драка с Гуровым твое личное дело? Неверно, ты в команде, а ее интересы всегда выше личных, выше профессиональных амбиций. Разговор окончен. — Джон взял со стола портсигар, убрал в карман, сделал знак бармену, чтобы подали счет.
Никогда в своей жизни Гуров не чувствовал себя столь растерянным и подавленным. Он попадал в критические ситуации, подвергался смертельной опасности, когда от принятия правильного решения зависела жизнь и счет велся на секунды и мгновения, и сыщик не терял присутствия духа, потому и жив до сих пор. Сейчас никакого цейтнота не было.
Гуров мотался бесцельно по своему офису, вспоминал, как метался среди машин, позже не мог найти нужных слов для мальчишки-гаишника и, кажется, забыл номер «Жигулей», которые его остановили. Ясно, в городе киллер, он начал работать, и он, сыщик, должен отложить все, искать убийцу, необходимо собраться, сосредоточиться, не думать о постороннем. Приняв столь мудрое решение, он поступил наоборот, вышел из кабинета, заглянул в бухгалтерию, где делать ему было совершенно нечего, поздоровался, изобразил беспечную улыбку, вспомнил, что завтра хоронят Байкова, спросил:
— Кто собирает деньги и сколько с меня причитается?
Ганна, смуглая дивчина с румянцем во всю щеку, покраснела до корней волос и растерянно переспросила:
— Причитается? С вас?
— Борис Андреевич распорядился выделить деньги, все оплачено, — недружелюбно сказала Зина, перестала работать на компьютере, взглянула оценивающе и, поджимая тонкие губы, решительно продолжала: — Когда у нас не служил столь элегантный супермен, никого не убивали. Вы бы, Лев Иванович, хотя бы изобразили если не горе, то хоть что-нибудь… — Она сбилась, махнула рукой. — Служба безопасности называется!
— Вы правы, Зина, насчет изобразить я совсем плохой. Извините. — Гуров вышел, прикрыл за собой дверь.
Он начинал злиться и улыбнулся, зная, что злость принесет спокойствие, вернется способность рассуждать холодно и расчетливо. Сыщик коротко постучал в дверь кабинета коммерческого директора.
Крупин сидел за столом, писал и левой рукой потирал ежик светлых волос, словно пытался помочь голове соображать лучше.
— Ну? — сказал он, не глядя на дверь. — Что еще нового?
— Здравствуй, Егор, — Гуров не опустился в кресло, взял стоявший у стены стул, переставил и уселся верхом.
Крупин поднял голову, закрыл лежавшую перед ним папку.
— Здравствуйте. Не помню, чтобы мы пили на брудершафт.
— Все впереди, Егор. — Гуров обретал форму. — Скажи, дружок, ты был близок с Григорием?
— Я вам не дружок! — огрызнулся Крупин. — С Гришей мы приятельствовали, помимо службы виделись редко. В день убийства, то есть позавчера, я днем заходил проведать больного, о чем сообщил следователю прокуратуры.
— А чего ты на меня бросаешься? — Гуров пожал плечами. — После убийства Ивана Сидоровича пытался меня ударить, сейчас ругаешься. Нехорошо.
— А убивать людей хорошо? Вы служба безопасности…
— Не забудь добавить, какие деньги мне платят, — перебил Гуров. — Раз уж ты сам заговорил о допросе, то скажи, дружок, тебя спрашивали в прокуратуре, где ты находился в момент убийства?
— Спрашивали, и вам повторять не собираюсь.
— Повторишь, куда денешься? — усмехнулся Гуров, который умышленно выводил парня из себя, хотя минуту назад такого замысла у сыщика не было. — Я читал протокол твоего допроса, но память подводит. Повтори, приятель, не сочти за труд.
— Повторю, но ловушки вы расставляете не на убийц, а на грудников, а еще знаменитый сыщик!
— Я не еще, я только знаменитый сыщик.
— Мне неизвестно время, когда убили Григория, — Крупин говорил спокойно, четко выговаривая слова. — Вечером я находился дома, жена может подтвердить.
— Жена свидетель слабоватый, да бог с тобой! — Гуров неторопливо достал сигареты. — Закурим?
— Пока на свободе, свои имеются, — Крупин взял со стола «Мальборо».
— Не складывается у меня служба на новом месте, — Гуров подхватил стул, передвинулся ближе к столу, чтобы можно было дотянуться до пепельницы. — Бухгалтера застрелил дешевый наемник, которого мгновенно ликвидировали. Но кто дал команду и почему? — Он резко сменил тон, говорил мягко, доверительно. — Я в коммерческих делах не смыслю, но причина в ваших делах, а ты коммерческий директор. Скажи?
